Интервью с игуменом Тихоном (Полянским)

На исповеди приходится сознаваться в поступках, которые чести не делают. Трудно преодолеть чувство стыда. Как это сделать?

- "Сатана извратил естественный порядок: греху он дал дерзость, а покаянию - стыд". Эти слова св. Иоанна Златоустого хорошо отражают состояние нашей души. Попытка утаить свой грех может оказаться удачной только перед людьми, но никак не перед Богом. Вспомните из Священного Писания, как Адам и Ева тщетно надеялись скрыть от Бога свое вкушение от древа познания добра и зла (см.: Быт. 3, 8-13). Поэтому Киевский митрополит Никифор (XII в.) наставляет нас: "Не устыдимся явить грехи, чтобы они не остались неисцеленными, дабы вместо временного стыда не обрести вечное осуждение".

Итак, стыд не есть причина оставить покаяние и умолчать о грехах. Священное Писание указывает нам: "Наблюдай время и храни себя от зла - и не постыдишься за душу твою: есть стыд, ведущий ко греху, и есть стыд - слава и благодать. Не будь лицеприятен против души твоей и не стыдись ко вреду твоему. Не удерживай слова, когда оно может помочь" (Сир. 4, 23-27).

Как же пересилить себя и назвать перед священником своими именами постыдные проступки? Прежде всего, нужно осознать погибельность греха, возжелать победить свой грех и молитвенно искать для этого помощи Божьей. Строго говоря, это и есть главное для настоящей исповеди. Вот как обращается к Богу псалмопевец Давид: "На Тебя уповали отцы наши; уповали, и Ты избавлял их; к Тебе взывали они и были спасаемы; на Тебя уповали, и не оставались в стыде" (Пс. 21, 5-6).

Все остальные обстоятельства могут иметь лишь какое-то вспомогательное значение. Например, некоторую пользу может принести доверительное отношение исповедующегося к священнику, возможно, это будет ваш постоянный и внимательный духовник. Кому-то, наоборот, легче открыть тяжкие грехи перед совсем незнакомым священником. Многие исповедники подают на исповеди листок бумаги с записанными грехами. На самом же деле, не нужно бояться "удивить" пастыря своими грехами: искренне кающийся христианин - это радость не только для священника, но и радость на небесах (см: Лк. 15, 7). А вообще, одинаковых для всех советов быть не может, здесь требуется ваше непосредственное общение с духовником. Поэтому нужно прийти на исповедь или на духовную беседу к батюшке и задать свои вопросы.

Как лучше исповедоваться - у одного, своего духовника, или можно это делать у разных священников? Есть люди, которые чаще делают последнее: так вроде бы менее стыдно. Правильно ли это?

На этот вопрос трудно дать простой ответ, мы разделим его на две части: одинаковое ли мы получаем прощение при совершении Таинства Покаяния разными священниками, и как лучше спрашивать духовные советы - у постоянного наставника, или всякий раз у разных?

Отвечая на первую часть и обращаясь к Вашим словам, можно сказать, что "лучше исповедоваться" - исповедоваться как можно более искренно и честно, а личность священника - далеко не самое первостепенное. Таинство, совершаемое любым законно служащим священником, имеет одинаковую силу, ибо его действие зависит не от способностей или талантов духовника, но происходит по благодати Божией. При этом искренность со стороны кающегося - главное условие стяжания прощающей благодати. Поэтому строгого правила исповедоваться непременно у одного духовника не существует. Нездоровая избирательность в этом вопросе ("вот к тому батюшке - пойду, а к тому - нет") свидетельствует о непонимании человеком назначения Таинства. Прп. Силуан Афонский, например, исповедовался у любого священника, когда чувствовал необходимость в покаянии.

В противоположной крайности, которая состоит в стремлении поисповедоваться перед обязательно незнакомым священником, тоже присутствует какая-то доля лукавства, неискренности, желания скрыть свой грех. Одно дело, если Вы вспомнили проступок, мучающий Вашу совесть, и поспешили в оказавшийся рядом храм к незнакомому священнику для покаяния, чтобы ни минуты больше не носить в душе терзающее Вас бремя, и совсем другое, если Вы избегаете открыть грех знакомому пастырю с целью притворно выглядеть перед ним более достойно.

Таким образом, с точки зрения благодатности Таинства, мы должны понимать, что следует приносить покаяние перед любым священником - без предпочтений и исключений. И еще нужно помнить, что покаяние - это не "разовая акция", это такое Таинство, которое, в отличие от Крещения, совершается в жизни христианина неоднократно, это образ жизни и сложная наука. А в духовной школе, естественно, нам необходимы учителя и наставники.

Теперь о том, как лучше получать духовное руководство. Разумеется, больного пациента и историю его болезни лучше всего знает лечащий врач. Несчастный пациент, мечущийся от приема к приему по разным докторам или принимающий лекарства по принципу "кто что посоветует", мало преуспеет в лечении. Так же и во "врачебнице духовной": большую пользу может принести наставление у постоянного духовника, с которым Вы будете обсуждать самые важные вопросы и решения. Оговоримся, что беспрекословное повиновение духовнику возможно только в монастырях и не может распространяться для обычных мирян. Не будет считаться Вашим духовником и тот священник, к которому Вы пришли впервые или у которого бываете от случая к случаю. Обретение духовника - очень серьезный духовный процесс, это длительная совместная духовная работа со стороны обоих, предполагающая взаимное доверие, общую молитву и откровение помыслов, сорассуждение, участие священника в важных событиях Вашей жизни, может быть, совместные паломничества и труд по восстановлению храма, и многое другое. Поэтому наличие духовника - критерий определенного духовного уровня человека.

Отношение христианина к духовнику должно быть трезвым. Настоящий духовник - тот, который только помогает Вам идти ко Христу, а не заслоняет собой Бога. По этому поводу напомним убедительные слова апостола Павла: "У вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я Кифин"; "а я Христов". Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?" (1 Кор. 1, 12-13); и далее: "Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь" (1 Кор. 3, 5).

Как часто нужно исповедоваться? Есть люди, которые стремятся делать это каждый день. Должна ли исповедь быть обязательно привязанной к Причастию?

Ежедневная исповедь или откровение помыслов возможны в монастыре, где подвижник находится в послушании у старца. Для мирян же трудно назначить конкретное число исповедей, ведь это не формальное мероприятие. Давно прошло то время, когда документально следили за "бытностью у исповеди" не реже одного раза в год. Но все же не следует забывать, что исповедь должна быть регулярной, и вопрос о ее частоте Вы можете решить с духовником. Например, можно исповедоваться не реже одного раза в месяц, или перед двунадесятыми праздниками (то есть тоже 12 раз в год). Но эти цифры не могут быть одинаково рекомендованы для всех.

Исповедоваться принято перед Причащением, хотя эти два Таинства не связаны между собой формально, как, например, Крещение и Миропомазание (которые, кроме исключительных случаев, совершаются последовательно). Причащаться мы должны с покаянием, умиленною душою и чистым сердцем. В данном случае исповедь - хорошая возможность испытать свою совесть. Нельзя не учитывать и того, что большинство наших прихожан еще только в начале своего духовного пути, только постигают "азы" церковной жизни. Поэтому в повсеместно принятой приходской практике исповедь или испрашивание благословения на Причастие необходимы перед каждым Причащением.

Нельзя не напомнить, что не участвующий в Литургии человек не может считать себя христианином. В древней Церкви, например, прихожанин считался отлучившим себя от Церкви, если он дважды подряд без причины (болезнь или путешествие) пропускал воскресную службу. Так что исповедь и Причастие не должны быть у нас от случая к случаю.

- Что такое общая исповедь? Благословляется ли ее совершение сегодня и в каких случаях?

Наверное, Вы имеете в виду практику всероссийски известного святого пастыря о. Иоанна Кронштадтского, на службу к которому собиралось огромное количество людей. Бывали дни, когда к Причастию приходило до пяти тысяч человек, и, конечно, о. Иоанн просто физически не мог поисповедовать каждого из них. Поэтому специальным постановлением Святейшего Синода было разрешено совершение общей исповеди. На деле это выглядело так: о. Иоанн читал положенные молитвы, произносил проповедь о покаянии и призывал верующих каяться. Каждый стоящий в храме про себя (а иногда и вслух) называл свои грехи, и, какое-то время спустя, о. Иоанн читал разрешительную молитву. Случай с о. Иоанном совершенно особый, ему была дана удивительная благодать пастырского наставничества. Внешняя попытка копировать его служение была бы нелепой, если не сказать - опасной. В таком виде общая исповедь ни в одном храме не совершается.

Существует обычай, по которому перед исповедью во время чтения молитв священник от лица кающихся произносит покаяние в различных согрешениях (ведь они по большей части для всех нас общие). После этого каждый подходит к священнику и индивидуально называет свои особенные грехи. Эта форма оправдана, и, по сути, "общей" исповедью не является. Во-первых, она подает пример покаяния для тех, кто "не знает, в чем каяться", а во-вторых, как правило, совершается для тех прихожан, которые уже знакомы духовнику. Такая исповедь обычно бывает перед большими праздниками - она позволяет поисповедоваться всем и одновременно пообщаться священнику с каждым. Конечно, в этом случае разговор получается кратким (посчитайте, сколько часов в сутки потребуется для того, чтобы уделить хотя бы пятиминутное внимание каждому из 200 прихожан - столько причастников бывает в городских приходах).

Кстати, по этому поводу уместно дать небольшой совет нашим читателям: для серьезной исповеди и длительной духовной беседы нужно приходить в храм не только перед большими праздниками, когда священнику трудно уделить особое внимание каждому из многочисленных посетителей, но и накануне, на всенощное бдение, а также в дни рядовых богослужений.

У покаянного пересмотра жизненного пути, у переоценки своих деяний должны быть четкие критерии. Не могли бы Вы назвать христианские книги, которые могут помочь собирающемуся на исповедь?

Жизнь христианина должна строиться по Евангелию. Поэтому известный российский духовник архимандрит Кирилл (Павлов) напоминает, что "самое главное - читать Евангелие". Святитель Игнатий Брянчанинов, наряду с общением с духовниками, для разрешения вопросов рекомендует больше обращаться к святоотеческим духовным книгам.

В храме вам всегда могут предложить множество брошюр, предназначенных в помощь кающемуся. Среди написанных в новое время наставлений особенно выделяется книга об исповеди архимандрита Иоанна (Крестьянкина), известного духовника, насельника Псково-Печерского монастыря.

Но не будем забывать, что покаяние - это не теория, а практика. И, чтобы научиться исповеди, нужно на нее пойти.

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт " ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.

Здесь приводится один из вариантов перечисления грехов на общей исповеди. Они названы в следующем порядке: грехи против Бога, грехи против ближнего, грехи против самого себя.
«Исповедую Господу Богу, во Святой Троице славимому, Отцу и Сыну и Святому Духу все мои грехи от юности моей и до настоящего времени, содеянные мною делом, словом, помышлением и всеми моими чувствами, вольно или невольно.
Почитаю себя недостойным прощения от Бога, но не предаюсь отчаянию, возлагаю всю надежду мою на Божие милосердие и сердечно желаю исправить мою жизнь.
Согрешил маловерием, сомнением в том, чему учит нас вера Христова. Согрешил равнодушием к вере, нежеланием уразуметь ее и убедиться в ней. Согрешил кощунством – легкомысленным высмеиванием истин веры, слов молитвенных и евангельских, обрядов церковных, а также пастырей Церковных и людей благочестивых, называя усердие к молитве, посту и милостыне ханжеством.
Согрешил и больше: презрительными и дерзкими суждениями о вере, о законах и установлениях церковных, например о посте и богослужении, о почитании святых икон и мощей, о чудесных проявлениях милости Божией или гнева Божия.
Согрешил уклонением от Церкви, считая ее ненужной для себя, полагая себя способным к доброй жизни, к достижению спасения без помощи Церкви. Между тем к Богу должно идти не в одиночку, а с братиями и сестрами по вере, в союзе любви, Церкви и с Церковью: только где любовь, там и Бог; кому же Церковь не Мать и Бог не Отец.
Согрешил я отречением от веры или сокрытием веры из-за страха, из-за выгоды или по стыду перед людьми, не внял я словам Господа Иисуса Христа: «Кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным; кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мф. 10, 33; Мк. 8, 38).

Согрешил я ненадеянием на Бога, надеясь больше на себя или на других людей, а иногда на неправду, обман, хитрость, коварство.
Согрешил в счастье неблагодарностью к Богу, подателю счастья, а несчастье – унынием, малодушием, ропотом на Бога, озлоблением на него, хульными и дерзкими мыслями о Промысле Божием, отчаянием, желанием смерти себе и своим близким.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил я любовью к земным благам, паче чем к Творцу, Которого должен любить больше всего – всею душою, всем сердцем, всем помышлением.
Согрешил забвением Бога и нечувствием страха Божия; забывал, что Бог все видит и знает, не только дела и слова, но и тайные наши мысли, чувства и желания, и что Бог будет судить нас по смерти и на Страшном Суде Своем; оттого и грешил я безудержно и дерзко, как будто для меня не будет ни смерти, ни Суда, ни праведного наказания от Бога.
Согрешил суевериями, нерассудительным доверием снам, приметам, гаданиям (например, на картах).
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил я в молитве леностью, неисправностью, пропускал молитву утреннюю и вечернюю, пред принятием и по принятии пищи, при начале и окончании всякого дела.
Согрешил я молитве поспешностью, рассеянностью, холодностью и бездушием, лицемерием, старался показаться людям более благочестивым, чем есть на самом деле.
Согрешил немерным настроением при молитве: молился в состоянии раздражения, гнева, зложелательства, осуждения, ропота, непокорности Промыслу Божию. Согрешил небрежным и неправильным совершением крестного знамения – от поспешности и невнимания или от дурной привычки.
Согрешил непосещением богослужения в праздничные и воскресные дни, невниманием к тому, что читается, поется и совершается в храме за службой, неисполнением или неохотным исполнением церковных обрядов (поклонов, главопреклонения, целование креста, Евангелия, икон).
Согрешил неблагоговейным, непристойным поведением в храме – мирским и громкими разговорами, смехом, спорами, ссорами, бранью, толканием и утеснением других богомольцев.
Согрешил легкомысленным упоминанием в разговорах имени Божия – клятвой и божбой без крайней необходимости или даже во лжи, а также неисполнением того, что кому-нибудь с клятвою обещал сделать доброе.
Согрешил небрежным обращением со святыней – с крестов, Евангелием, иконами, святой водой, просфорами.
Согрешил несоблюдением праздников, постов и постных дней, несоблюдением духовного поста, то есть старался освободить с Божией помощью от своих недостатков, дурных и праздных привычек, не старался исправить свой характер, не понуждал себя к усердному исполнению заповедей Божиих.
Бесчисленны грехи мои против Господа Бога и Его Святой Церкви!
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Бесчисленны грехи мои и против ближних моих, и в отношении обязанностей моих к самому себе. Вместо любви к ближним в жизни моей преобладает себялюбие со всеми губительными плодами его.
Согрешил я гордостью, самомнением, считая себя лучше других, тщеславием – любовью к похвалам и почету, самохвальством, властолюбием, высокомерием, неуважением, грубым обращением с людьми, неблагодарностью к тем, кто делает мне добро.
Согрешил осуждением, осмеянием грехов, недостатков и ошибок моих ближних, злословием, сплетнями, вносил ими раздор в среду моих ближних.
Согрешил клеветой – несправедливо говорил о людях другое и для них вредное и опасное.
Согрешил нетерпением, раздражительностью, гневливостью, упрямством, сварливостью, дерзостью, непослушанием.
Согрешил обидчивостью, злобой, ненавистью, злопамятством, мстительностью.
Согрешил завистью, зложелательством, злорадством, согрешил бранью, сквернословием, ссорами, проклятиями как других (может быть, даже детей своих), так и себя самого.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил я непочитанием старших, особенно родителей, нежеланием заботиться о родителях, покоить их старость, согрешил осуждением и осмеянием их, грубым и дерзким обращением с ними, согрешил неисправным поминовением на молитве их и других близких своих – живых и умерших.
Согрешил немилосердием, безжалостностью к людям бедным, больным, скорбящим, беспощадной жесткостью в словах и делах, не боялся унизить, оскорбить, огорчить моих ближних, иногда, быть может, доводил человека до отчаяния.
Согрешил скупостью, уклонением от помощи нуждающимся, корыстолюбием, любовью к наживе, не боялся пользоваться для своей выгоды чужими несчастьями и общественными бедствиями.
Согрешил пристрастием, привязанностью к вещам, согрешил сожалением о сделанных добрых делах, согрешил безжалостным обращением с животными (морил их голодом, бил).
Согрешил присвоением чужого имущества – кражей, утаиванием найденного, покупкой и продажей краденого. Согрешил невыполнением или небрежным выполнением работы – своих домашних и служебных дел.
Согрешил я ложью, притворством, двоедушием, неискренностью в обращении с людьми, лестью, человекоугодием.
Согрешил подслушиванием, подглядыванием, чтением чужих писем, разглашением доверенных тайн, хитростью, всякой нечестностью.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил я леностью, любовью к праздному провождению времени, празднословием, мечтательностью.
Согрешил небережливостью по отношению к своему и чужому имуществу. Согрешил невоздержанием в пище и питии, многоядением, тайноядением, пьянством, табакокурением. Согрешил прихотливостью в одежде, излишней заботой о своей наружности, желанием нравится, особенно лицам другого пола.
Согрешил нескромностью, нечистотой, сладострастием в мыслях, чувствах и желаниях, в словах и разговорах, в чтении, во взорах, в обращении к лицам другого пола, а также невоздержанием в супружеских отношениях, нарушением супружеской верности, блудными падениями, брачным сожительством без церковного благословения, противоестественным удовлетворением похоти.
Тяжко согрешили те, кто делал аборты себе или другим или склонял кого-нибудь к этому великому греху – к детоубийству.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил я тем, что своими словами и поступками соблазнял на грех других людей, а также сам поддавался соблазну на грех от других людей, вместо того чтобы бороться с ним.
Согрешил плохим воспитанием детей и даже порчей их своим дурным примером, чрезмерной строгостью или, наоборот, слабостью, безнаказанностью; не приучал детей к молитве, послушанию, правдивости, трудолюбию, бережливости, услужливости, не следил за чистотой их поведения.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Согрешил нерадением о своем спасении, об угождении Богу, нечувствием своих грехов и своей безответной виновности перед Богом.
Согрешил сожалением и леностью в борьбе с грехом, постоянным отлагательством истинного покаяния и исправления.
Согрешил я небрежным приготовлением к исповеди и причащению, забвением своих грехов, неумением и желанием припомнить их, чтобы почувствовать свою грешность и осудить себя пред Богом.
Согрешил тем, что к исповеди и причащению приступал очень редко.
Согрешил неисполнением наложенных на меня епитимий.
Согрешил оправданием себя в грехах: вместо осуждения – даже на исповеди – приуменьшение своих грехов.
Согрешил тем, что на исповеди обвинял и осуждал ближних моих, указывая чужие грехи вместо своих.
Согрешил, если на исповеди сознательно скрывал свои грехи из-за страха или стыда.
Согрешил, если приступил к исповеди и причащению, не примирившись с теми, кого обидел или кто меня обидел.
Господи, помилуй и прости меня, грешного!
Знаю и чувствую, Господи, что недостоин я прощения, безответен я пред Тобой и Твоей святой Правдой. Но взываю к Твоему беспредельному милосердию: приими мое убогое покаяние, прости бесчисленные грехи мои, очисти, обнови и укрепи мою душу и тело, дабы неуклонно идти мне по пути спасения.
И вы, честный отче, помолитесь о мне Господу, Пречистой Владычице Богородице и святым угодникам Божиим, да их молитвами помилует меня Господь, разрешит от грехов моих и сподобит неосужденно причаститься Святых Христовых Тайн».

Исповедь (покаяние) - одно из семи христианских Таинств, в котором кающийся, исповедующий свои грехи перед священником, при видимом прощении грехов (чтении разрешительной молитвы), невидимо разрешается от них Самим Господом Иисусом Христом.

Таинство это установлено Спасителем, сказавшим Своим ученикам: «Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите (развяжете) на земле, то будет разрешено на небе» (Евангелие от Матфея, гл. 18, стих 18). И в другом месте: «Примите Духа Святого: кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Евангелие от Иоанна, гл. 20, стихи 22-23). Апостолы же передали власть «вязать и разрешать» своим преемникам - епископам, которые в свою очередь при совершении Таинства рукоположения (священства) передают эту власть священникам.

СВЯТЫЕ ОТЦЫ НАЗЫВАЮТ ПОКАЯНИЕ ВТОРЫМ КРЕЩЕНИЕМ: ЕСЛИ ПРИ КРЕЩЕНИИ ЧЕЛОВЕК ОЧИЩАЕТСЯ ОТ ВЛАСТИ ПЕРВОРОДНОГО ГРЕХА, ПЕРЕДАННОГО ЕМУ ПРИ РОЖДЕНИИ ОТ НАШИХ ПРАРОДИТЕЛЕЙ АДАМА И ЕВЫ, ТО ПОКАЯНИЕ ОМЫВАЕТ ЕГО ОТ СКВЕРНЫ СОБСТВЕННЫХ ГРЕХОВ, СОВЕРШЕННЫХ ИМ УЖЕ ПОСЛЕ ТАИНСТВА КРЕЩЕНИЯ.

Для того, чтобы Таинство Покаяния совершилось, со стороны кающегося необходимы:осознание своей греховности, искреннее сердечное раскаяние в своих грехах, желание оставить грех и не повторять его , вера в Иисуса Христа и надежда на Его милосердие, вера в то, что Таинство Исповеди имеет силу очистить и смыть по молитве священника чистосердечно исповеданные грехи.

Апостол Иоанн говорит: «Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас » (1-е Послание Иоанна, гл. 1, стих 7). В то же время от многих приходится слышать: «Я не убиваю, не ворую, не прелюбодействую, так в чем же мне каяться?» Но если мы внимательно познакомимся с Божиими заповедями, то обнаружим, что грешим мы против многих из них. Условно все прегрешения, совершенные человеком, можно разделить на три группы: грехи против Бога, грехи против ближних и грехи против самого себя.

Нечаянная радость покаяния

«Покаянием все мы спасемся, без исключения. Не спасутся только те, которые не хотят каяться » прп. Силуан Афонский.

Слово покаяние происходит от славянского «каять» , отсюда «окаянный» – достойный осуждения. Осуждение другого – это грех, а вот самоосуждение – это покаяние, вернее, лишь одна из его составляющих. Покаяние – это соединение, казалось бы, двух противоположных вещей: беспощадное самоосуждение, осознание себя преступником перед Богом и людьми, и в то же время надежда на прощение, потому что каемся мы перед лицом безмерно любящего и бесконечно милующего Господа. Покаяние, конечно, включает в себя и мольбу о прощении и помощи. Каяться – значит просить прощения. Когда мы каемся пред Богом, мы просим прощения у Того, Кто не только может и желает нас простить, но и имеет власть простить. По-гречески «покаяние» звучит как «метанойя», что в переводе на русский язык означает «изменение сознания». Греческое «изменение сознания» очень глубоко дополняет славянское слово «покаяние», потому что мы каемся для того, чтобы внутренне измениться.

Только надо помнить, что изменить нас может один Господь. Мы хотим измениться и обращаемся к Нему с мольбой о том, чтобы Он дал нам силы перестать жить так, как мы жили прежде, перестать грешить и стать другими. Но со своей стороны, мы должны решительно отречься от греховной жизни и возненавидеть грех! Господь, в ответ на наше искреннее стремление измениться Своей всемогущей, благодатной, божественной таинственной силой совершает самое настоящее чудо – чудо избавления души от омрачающего и искажающего ее греха. «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову. Тогда придите, и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, как снег убелю, если будут красны, как пурпур, как волну (белоснежную шерсть) убелю ». (Ис. 1. 16-18).

Но только надо помнить, что самоосуждение должно быть бескомпромиссным. Необходимо преодолевать в себе сильное, но лукавое желание находить смягчающие обстоятельства для оправдания своих поступков перед самим собой, а если каешься на исповеди, то перед священником. Священник, как сказано в молитве, есть «только свидетель», он должен засвидетельствовать, что человек действительно кается. Исповедь – это Таинство, которое совершает Сам Господь , и Он дает священнику чувствовать, что оно совершилось. Господь так устраивает, что, если человек кается глубоко, открывая даже самые страшные грехи, на душе священника остается радостное чувство. Это своего рода нечаянная радость, духовный праздник, потому что кающийся человек преодолевает самого страшного и постоянного противника – самого себя. Он одерживает над собой очень крупную, значительную духовную победу, и священник свидетельствует, что да, она действительно совершилась. Это радость, о которой говорит Господь: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии » (Лк. 15. 7).

Как происходит исповедь

Исповедь совершается в храмах либо вечером после вечернего богослужения, либо утром перед началом литургии. Ни в коем случае нельзя опаздывать к началу исповеди, так как Таинство начинается с чтения чинопоследова-ния, в котором должен молитвенно участвовать каждый желающий исповедаться. При чтении чинопоследования священник обращается к кающимся, чтобы они назвали свои имена - все отвечают вполголоса. Те, кто опоздал к началу исповеди, к Таинству не допускаются; священник, если есть такая возможность, в конце исповеди заново читает для них чинопоследование и принимает исповедь, либо назначает ее на другой день.

Исповедание обычно происходит в храме при стечении народа, поэтому нужно уважать тайну исповеди, не тесниться рядом со священником, принимающим исповедь, и не смущать исповедующегося, открывающего свои грехи священнику. Исповедь должна быть полной. Нельзя исповедовать сначала одни грехи, другие же оставлять на следующий раз. Те грехи, которые кающийся исповедовал в предыдущие исповеди и которые уже были ему отпущены, вновь не называются. При возможности нужно исповедоваться у одного и того же духовника. Не следует, имея постоянного духовника, искать другого для исповедания своих прегрешений, открыть которые знакомому духовнику мешает чувство ложного стыда. Поступающие так своими действиями пытаются обмануть Самого Бога: на исповеди мы исповедуем свои грехи не духовнику, а вместе с ним - Самому Спасителю.

ОБ "ОБЩЕЙ ИСПОВЕДИ"

Как известно, в настоящее время в Церкви практикуется не только отдельная, но и так называемая общая исповедь, при которой священник отпускает грехи, не выслушивая их от кающихся.

При общей исповеди кающемуся не приходится открывать грязи своих духовных одеяний, не приходится стыдиться за них перед священником и не будут задеты его гордость, самолюбие и тщеславие. Таким образом, не будет того наказания за грех, которое в дополнение к нашему раскаянию снискало бы нам милость Божию.

Во-вторых, общая исповедь таит ту опасность, что к причастию подойдет такой грешник, который при отдельной исповеди не был бы допущен священником к Св. Чаше. Многие серьезные грехи требуют серьезного и длительного покаяния. И тогда священник запрещает причастие на определенный срок и накладывает епитимию (покаянные молитвы, поклоны, воздержание в чем-либо…).

Из чтений протоиерея Валентина Свенцицкого против общей исповеди.

В общей исповеди из необходимых условий Таинства покаяния сохраняются лишь три: установленная обрядовая сторона, участие иерархического лица и раскаяние верующего.

Но не сохраняются три условия, из которых два являются совершенно обязательными для совершения Таинства и без которых о совершении Таинства не может быть речи. Одно условие касается духовника: он должен, по учению Церкви, знать грехи, которые прощает, знать подробно, знать степень раскаяния, знать, достоин ли грешник прощения. Всё это он должен знать для того, чтобы простить или не простить грех. При общей исповеди вопрос о том, достоин ли грешник прощения, решает сам грешник, а не пастырь. Пастырь на "общей исповеди" фактически отказывается от власти "вязать". Но, отказываясь от власти "вязать", он тем самым теряет и власть "решить". Вопрос, достоин ли грешник разрешения или недостоин, решается самим грешником: "власть ключей" фактически передана ему, за священником оставлена лишь пустая, не имеющая никакого содержания форма. Таким образом, общая исповедь - это отказ от самой основы, на которой зиждется Таинство покаяния.

Второе условие, необходимое для совершения Таинства покаяния, несоблюдаемое на общей исповеди, касается кающегося. Он не исповедует своих грехов, ибо исповедовать -- значит открыто признавать . А на общей исповеди, когда сотни людей в один голос кричат "грешен", нет никакого открытого свидетельства о грехах, а потому нет и никакой "исповеди" их.

Итак, на общей исповеди нет двух обязательных и самых основных условий совершения благодатного Таинства -- нет права священника отпускать г рех, ибо не имеет права священник отпускать грехи по "безотчётному произволу", и нет права получать отпущение, ибо, по учению Церкви, это право даёт устное исповедание грехов.

Что же касается третьего, дополнительного условия таинства -- права духовника налагать епитимий, -- то оно вовсе отпадает при общей исповеди, ибо, не зная греха, естественно, невозможно врачевать душу согрешившего наложением наказания.

К этим трём условиям, нарушаемым при "общей исповеди", надо присоединить ещё одно, внутреннее условие, также отсутствующее при общей исповеди, -- я разумею стыд при исповеди грехов .

Об этом Феофан Затворник говорит так: "Будут приражаться стыд и страх -- пусть! Тем и вожделенно должно быть сие Таинство (исповедь), что наводит стыд и страх, и чем больше будет стыда и страха, тем спасительнее. Желая сего Таинства, желай большего устыдения и большего трепета. ...Предел, до которого надо довести открывание грехов, тот, чтобы духовный отец возымел о тебе точное понятие, чтобы он представлял тебя таким, каков ты есть, и, разрешая, разрешал именно тебя, а не другого".

Здесь каждое слово обличает "общую исповедь", указует на её беззаконность и совершеннейшую недопустимость.

А следующие слова его должны наполнить ужасом как тех, кто совершает это беззаконие над верующими, так и тех верующих, которые предоставляют возможность, чтобы над ними оно было совершено.

Феофан Затворник говорит: "Всячески стоит позаботиться о полном открытии грехов своих. Господь дал власть разрешать не безусловно , а под условием раскаяния и исповеди . Если это не выполнено, то может случиться, что тогда, когда духовный отец будет произносить "прощаю и разрешаю", Господь скажет: "А Я осуждаю".

И вот, несмотря ни на что, несмотря на строгое запрещение, несмотря на то, что это явное новшество, никогда не бывшее в Церкви, несмотря на то, что это явный отказ от самой основы Таинства, -- общая исповедь стихийно, упорно, как какая-то страшная эпидемия, разливается по России. Препятствия, которые встречает она, не вразумляют верующих, не доходят ни до разума, ни до сердца, а приводят к озлоблению, поборники православного учения попадают в положение каких-то смутьянов и самочинников.

Почему это так? Что же это за страшная стихия, охватившая Церковь -- не только мирян, не только священников, но и епископов, имеющих великий духовный авторитет? Почему люди церковные, учёные, досточтимые -- как бы в некоем ослеплении пребывают в этом вопросе? Не могут они не знать всего, что говорит о Таинстве покаяния Св. Церковь, и того, что говорит Церковь об исповеди многих?

Одним попустительством, говорили мы, объяснить это нельзя. Нельзя объяснить и одним удобством исповеди "многих". Нельзя объяснить нерадением и бессовестием, ибо среди практикующих общую исповедь есть люди достойнейшие. Какова же истинная природа общей исповеди, делающая это явление столь победоносным?

Теперь мы имеем данные ответить на этот вопрос.

Истинная природа общей исповеди -- это обмирщение Церкви.

Священник на общей исповеди отказывается прежде всего от той части исповеди, которая развивалась и осознавалась в монастырях -- от духовничества . Духовничество -- это путь к церковному воспитанию христианского общества. Это тяготит мирян. Они охотно через общую исповедь порывают главнейшую внутреннюю связь с пастырем. "Освобождаются" от церковного водительства, устроения и контроля. Они безотчётно, сами не зная почему, чувствуют себя на общей исповеди как бы на свободе.

Спаситель предоставил иерархии право решать, достоин или недостоин грешник прощения. Это требует послушания, это требует смирения от исповедующего грехи. Мир освобождает верующих от этого тягостного состояния. Он предоставляет самому грешнику решать, достаточно ли он раскаялся, достоин ли он получить прощение, дело пастыря -- дать "разрешение", а самое "решение" на общей исповеди передано грешнику.

Это обмирщение Церкви.

Вместо епитимии, духовного врачевства, вместо подвига смирения, послушания, тяжкой обязанности раскрыть душу, выставить на позор грех, вместо трудно достигаемого раскаяния во грехе, вместо контроля Церкви над помыслами, желаниями, всею жизнью -- мирская стихия, овладевающая Церковью, предлагает нечто совсем лёгкое, удобное и приятное.

Мир спешит жить. Людям в миру некогда. Обмирщенным христианам хочется полчаса потратить на спасение души, чтобы поскорее, без задержки, бежать к своей службе, торговле, семье. Общая исповедь услужливо предлагает освободить христиан от долгих ожиданий частной исповеди.

Общая исповедь -- это "техническое усовершенствование", в своём роде "машинное производство".

На этом я мог бы и кончить, но нельзя не ответить на вопрос, на который обещал ответить в первом чтении. Как мог допускать общую исповедь о. Иоанн Кронштадтский? Неужели и он служил делу обмирщения Церкви?

Отвечаю.

Общая исповедь у о. Иоанна Кронштадтского по существу ничего общего с нашей так называемой "общей исповедью" не имеет, хотя подобна ей по внешней форме. Общая исповедь о. Иоанна Кронштадтского была явлением единственным, беспримерным и по существу недоступным ни для примера, ни для подражания. В общей исповеди о. Иоанна Кронштадтского не нарушались основные свойства Таинства в силу особых благодатных даров, данных ему от Господа.

Так, необходимое условие единоличной исповеди -- обязательство для духовника знать грехи кающегося -- у о. Иоанна Кронштадтского восполнялось благодатным даром прозорливости. О. Иоанн не допускал многих до Чаши без предварительных расспросов, потому что он видел грех в душе человека, знал его, хотя и не спрашивал. О. Иоанн не требовал обязательно "исповедания" греха, но люди, приезжавшие к нему со всех концов России, по своему душевному состоянию были готовы на какое угодно самораспятие, а при таком условии требование обязательного произнесения покаяния вслух было бы простой формальностью. Вот почему общая исповедь о. Иоанна Кронштадтского, являясь по форме нарушением устава, в силу исключительных, ему лишь данных даров, по существу не была этим нарушением.

Общая исповедь была особым дерзновением о. Иоанна Кронштадтского, за которое он будет ответствовать перед Господом, но нам он не только не завещал следовать этому примеру, а напротив, то, что оставил в руководство, явно говорит об исповеди тайной, единоличной. И мы не должны горделиво брать пример с того деяния о. Иоанна Кронштадтского, за которым стояло особое его дерзновение, основанное на особых его дарах, -- а смиренно последовать тому, чему он нас учил. А для этого надо открыть книгу о. Иоанна Кронштадтского "Моя жизнь во Христе", там прочтем мы об исповеди следующее:

"Исповедоваться во грехах чаще надо для того, чтобы поражать, бичевать грехи открытым признанием их и чтобы больше чувствовать к ним омерзение".

А на общую исповедь не потому ли идут многие, что стыдятся признаваться в своём грехе священнику?

"Кто привык давать отчёт о своей, жизни на исповеди здесь, тому не будет страшно давать ответ на Страшном Суде Христовом".

О каком же отчёте может быть речь на общей исповеди?

А вот молитва о. Иоанна перед исповедью: "Даждь ми ныне духа Твоего Святаго, да укрепит сердце мое к подъятию труда исповеди, к благоразумному решению или вязанию совестей человеческих, к терпению и благодушию, к любезному и назидательному обращению с моими духовными чадами".

И, наконец, уже прямо против общей исповеди свидетельствуют следующие слова: "Трудность и болезненную жгучесть операции вынесешь, зато здрав будешь (говорится об исповеди). Это значит, что надо на исповеди без утайки все свои срамные дела духовнику открыть, хотя и больно, и стыдно, позорно, унизительно". "Священник -- врач духовный, покажи ему раны, не стыдясь, искренне, откровенно, с сыновнею доверчивостью".

Вот что надлежит нам знать об исповеди у о. Иоанна Кронштадтского. А то говорят: "О. Иоанн Кронштадтский вёл общую исповедь, значит, и нам можно". Нет, не можно, потому что мы не Иоанны Кронштадтские! А то, что нам можно, он завещал в своих писаниях, а мы этого не хотим знать.

Митрополит Серафим (Чичагов) в одной частной беседе с ним сказал слова великой мудрости: "Умершие люди, если видят, что дела их, совершенные на земле, вызывают хотя бы невольный соблазн, скорбят душою. И душа о. Иоанна Кронштадтского не может не скорбеть, видя соблазн общей исповеди ".

Слова митрополита Серафима надо понимать и всем ссылающимся на о. Иоанна Кронштадтского в оправдание общей исповеди. Они должны знать, что, ставя своё церковное беззаконие в связь с о. Иоанном Кронштадтским, они увеличивают его скорбь. Всем истинно чтущим память великого нашего молитвенника надлежит, во имя этой памяти, бороться с общей исповедью.

Ибо, если бы о. Иоанн мог встать из гроба, на основании написанного им для нас, -- мы вправе утверждать, что он осудил бы нашу современную общую исповедь.

Вот почему и я свой посильный труд посвящаю приснопамятному столпу Православия о. Иоанну Кронштадтскому, и так как борьба с общей исповедью есть борьба с обмирщением Церкви и защита тайной единоличной исповеди есть защита духовничества, то другое имя, написанное мною в посвящении, есть имя духовного отца моего, приснопамятного оптинского старца иеросхимонаха Анатолия. Аминь.

После исповедания грехов и прочтения священником разрешительной молитвы, кающийся целует лежащие на аналое Крест и Евангелие и, если готовился к причастию, берет у духовника благословение на причащение Святых Христовых Тайн.

Молитва перед исповедью прп. Симеона Нового Богослова

Боже и Господи всех, всякаго дыхания и души имый власть, един исцелити мя могий! Услыши моление мя, окаяннаго, и гнездящагося во мне змия наитием Всесвятаго и Животворящего Духа умертвив потреби. И мене, нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца (духовнаго) со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже миловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающие грешнику, согласившемуся Тебе каятися; и да не в конец оставиши душу едину, сочетавшуюся Тебе и исповедавшую Тя, и вместо мира избравшую и предпочетшую Тя. Веси бо, Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елика невозможно суть от человека. Аминь.

Анна Чубанова. Фото: Андрей Якимчук

2 марта 2012 года, в пятницу, после вечернего богослужения, во всех хабаровских храмах был совершён чин общей исповеди.

Какова история этого чина? В древности практиковалась публичная исповедь. Кающийся христианин должен был рассказать о своем грехе перед общиной и попросить прощения. Затем, когда в Церковь стало приходить огромное количество язычников, и общины естественным образом увеличились, исповедь стала частной. В 20-веке всё изменилось.

Приведем отрывок из книги Алексея Уминского «Тайна примерения» (Москва, Даниловский благовестник, 2007 г.)

«Говоря об общей исповеди, мы вспоминаем наши мно­голюдные храмы в тот период, когда не хватало ни храмов, ни священников. В большие праздники в церковь приходи­ло так много людей, что невозможно было успеть всех поисповедовать, и совершалось некое действие, которое стали называть общей исповедью. Обычно выходил священник в епитрахили с крестом, с Евангелием и ко всем людям, ко­торые пришли в храм, чтобы причаститься святых Христо­вых Тайн, обращался с проповедью, касающейся Таинства покаяния. Он рассказывал людям о том, что такое исповедь, какие люди грешные, о том, что всем надо каяться, потому что без покаяния никто не может спастись и войти в Царс­твие Небесное, а потом говорил такие слова: «Сейчас я вам буду перечислять грехи, а вы все внутри себя кайтесь в них и говорите „грешен» или „грешна»». И священник начинал читать длинный-длинный список грехов, начиная от первой заповеди и кончая последней. И все люди повторяли вслед за священником слова покаяния в перечисленных грехах. После этого священник покрывал всех епитрахилью, люди целовали крест и Евангелие и шли причащаться.

Такую форму исповеди приписывают святому праведно­му Иоанну Кронштадтскому, называя его родоначальником общей исповеди. Действительно, святой праведный Иоанн Кронштадтский своей пламенной проповедью побуждал людей к покаянию. К нему на службу в кронштадтский Андреевский собор собиралось по пять-семь тысяч человек, в храме страшно было находиться - так глубоко в душу проникало его слово, настолько реальным становилось раскаяние. В этот момент люди не могли сдержать своих чувств, они вставали на колени, громко выкрикивали свои грехи, плакали и умо­ляли Бога о пощаде… Исповедь про­должалась несколько часов. Совершалось настоящее покая­ние, человеческие души очищались от греха, и жизнь людей изменялась, они чувствовали присутствие святого, и его лич­ная святость передавалась всем окружающим. После этого они причащались из его рук. На такое был способен только святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Позднее общая исповедь проводилась в наших храмах во времена гонений и войны. Очень многие священники на­ходились в лагерях, и чтобы добраться до действующих храмов, которые были в основном маленькими, кладбищенски­ми, людям приходилось преодолевать огромные расстояния. Попасть на службу они могли, может быть, только несколько раз в год, скажем, на Крещение или на Пасху. И вот они соби­рались в храме, а там один старенький священник, который только что вышел из лагерей, который едва стоял ногах и был не в силах исповедовать большое количество людей. И тогда стали прибегать к общим исповедям. Это было тяжелое время гонения на Церковь, и люди, которые жили тогда со Христом, конечно, переживали исповедь немного иначе, чем переживаем ее сейчас мы с вами».

Как проходил этот чин в наших храмах? Вначале оглашался общий список грехов, и люди отвечали просьбой ко Господу о прощении, затем читалась общая молитва, после чего кающиеся подходили к священнику для окончательного разрешения. Для чего сегодня в храмах нашего города совершался этот чин?

Причин может быть несколько. Это и единение людей - почувствовать себя единой Церковью, только что вместе помолившись в течении первой постовой седмицы. Это и возможность для тех, кто боится прийти на частную исповедь, покаяться сначала вместе со всеми, а потом уже в порыве раскаяния подойти на индивидуальную исповедь к священнику. Это повод задуматься и даже ощутить причастность к тому общему греху наших прародителей Адама и Евы, это возможность вспомнить забытый грех или услышать то, что и грехом не считал, и тут же покаяться.

Прп. Ефрем Сирин говорил: «Церковь - это не собрание святых, а толпа кающихся грешников».

Митрополит Сурожский Антоний
ОБ ИСПОВЕДИ

Говоря о покаянии, я только коснулся исповеди, но вопрос об исповеди настолько важен, что я хочу на нем остановиться подробнее и глубже.

Исповедь бывает двоякая. Бывает личная, частная исповедь, когда человек подходит к священнику и открывает в его присутствии свою душу Богу. И бывает общая исповедь, когда люди сходятся большой или малой группой, и священник произносит исповедь за всех, включая себя самого. Я хочу остановиться сначала на частной исповеди и обратить ваше внимание вот на что.

Человек исповедуется - Богу. В поучении, которое священник произносит перед исповедью отдельного человека, говорится: “Се, чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое; я же - только свидетель”. Это надо помнить: мы исповедуемся не священнику и не он является нашим судьей. Я бы сказал больше: даже Христос в этот момент не является нашим Судьей, а является сострадающим нашим Спасителем. Это очень, очень важно, потому что когда мы приходим на исповедь , мы находимся в присутствии свидетеля. Но что это за свидетель, какова его роль?

А есть третий род свидетеля. Когда совершается брак, приглашают самого близкого человека. Он - тот, кто в Евангелии назван “друг жениха” (в нашей практике можно было бы сказать также “друг невесты”). Это самый близкий жениху и невесте человек, который может разделить с ними самым полным образом радость преображающей встречи, соединяющего чуда.

И вот священник занимает это положение: он - друг Жениха, друг Христов, он кающегося приводит к Жениху-Христу. Он - тот, который так глубоко связан любовью с кающимся, что готов с ним разделить его трагедию и привести его к спасению. И когда я говорю “разделить его трагедию”, то говорю о чем-то очень, очень серьезном. Мне вспоминается один подвижник, которого однажды спросили: “Каким образом каждый человек, который к тебе приходит и рассказывает о своем житье-бытье, даже без чувства покаяния или сожаления, вдруг бывает охвачен ужасом перед тем, насколько он грешен, и начинает каяться, исповедоваться, плакать - и меняться?” И этот подвижник дал замечательный ответ. Он сказал: “Когда человек приходит ко мне со своим грехом, я этот грех воспринимаю как свой . Мы с этим человеком едины; те грехи, которые он совершил действием, я непременно совершил мыслью или желанием, или поползновением. Поэтому я переживаю его исповедь, как свою собственную, я (как он говорил) схожу ступенька за ступенькой в глубины его мрака, и когда я дошел до самой глубины, я его душу связываю со своей душой и каюсь всеми силами своей души в грехах, которые он исповедует и которые я признаю за свои. И тогда он охвачен моим покаянием и не может не каяться, и выходит освобожденным; а я по-новому каялся в своих грехах, потому что я с ним един состраданием и любовью”.

Это предельный пример того, как священник может подойти к покаянию другого человека, как он может быть другом жениха , как он может быть тем, который приводит кающегося ко спасению. Но для этого священник должен научиться состраданию, должен научиться чувствовать и сознавать себя единым с кающимся.

А произнося слова разрешительной молитвы, священник их либо предваряет наставлением, либо нет. И это тоже требует честности и внимания. Иногда бывает, что священник слушает исповедь, и вдруг ему явно, как бы от Бога, от Духа Святого открывается, чтó он должен сказать кающемуся. Ему может показаться, что это не к делу, но он должен слушаться этого голоса Божьего и произнести эти слова, сказать то, что Бог ему положил на душу, на сердце и в ум. И если он так поступит, даже когда это как будто не относится к исповеди, которую принес кающийся, он говорит то, что нужно кающемуся.

Иногда у священника нет чувства, что эти слова от Бога. (Знаете, и у апостола Павла в посланиях встречаются места, где он пишет: “Это я вам говорю именем Божиим, именем Христовым...”, или “Это я вам говорю от себя...”). Но это не значит, что тогда слова священника - “отсебятина”; это то, что он познал из личного опыта, и

он делится этим опытом, - опытом греховности, опытом покаяния и того, чему его научили другие люди, более чистые, более достойные, чем он сам.

А порой и этого нет. Тогда можно сказать: “Вот что я вычитал у святых отцов, вычитал в Священном Писании. Я могу тебе это предложить, ты это прими во внимание, задумайся, и может быть через эти слова Божественного Писания тебе Бог скажет то, чего я не могу сказать”.

А иногда честный священник должен сказать: “Я всей душой болел с тобой во время твоей исповеди, но сказать тебе на нее ничего не могу. Я буду молиться о тебе, но совета дать не могу”. И у нас есть пример тому. В житии преподобного Амвросия Оптинского описываются два случая, как к нему приходили люди, открывали свою душу, свою нужду, и он три дня их держал без ответа. И когда наконец у него настоятельно просили ответа, он сказал: “Что я могу ответить? Вот три дня я молю Божию Матерь меня просветить и дать ответ, - Она молчит; как же я могу говорить без Ее благодати?”

Вот то, что я хотел сказать о частной, личной исповеди. Человек должен прийти и свою душу изливать. Не повторять чужие слова, смотря в книжку, а поставить перед собой вопрос: если бы я стал теперь перед лицом Христа Спасителя и всех людей, которые меня знают, что явилось бы для меня предметом стыда? что я не готов открыть перед всеми, потому что было бы слишком страшно, что меня увидели, каким я себя вижу?.. Вот в чем надо исповедоваться. Поставь себе вопрос: если моя жена, мои дети, мой самый близкий друг, мои сослуживцы знали бы обо мне то или другое, было бы мне стыдно или нет? Если стыдно - исповедуй. Если то или другое стыдно открыть Богу (Который и без того это знает, но от Которого я стараюсь это спрятать) или было бы страшно - открой это Богу. Потому что в момент, когда ты это откроешь, все то, что ставится в свет, делается светом. И тогда ты можешь исповедоваться и произносить свою исповедь, а не трафаретную, чужую, пустую, бессмысленную исповедь.

А теперь я хочу сказать коротко об общей исповеди. Общая исповедь может произноситься по-разному. Обыкновенно она произносится так: собирается народ, священник говорит какую-то вступительную проповедь и затем по книге читает как можно большее число тех грехов, которые он ожидает от присутствующих. Этот перечень может быть формальным. Сколько раз я слышал: “Я не вычитывал утренних и вечерних молитв”, “я не вычитывал канонов”

, “я не соблюдал постов”, я не делал того, я не делал другого... Это все формально. Да, это не формально в том смысле, что это реальные грехи каких-то людей, может быть, даже самого священника, но это не обязательно реальные грехи этих людей; реальные грехи бывают иные.

Я вам расскажу, как провожу общую исповедь сам. Общая исповедь у нас бывает четыре раза в году. Перед исповедью я провожу две беседы, которые направлены на понимание того, чем является исповедь, чем является грех, чем является Божия правда, чем является жизнь во Христе. Каждая беседа длится сорок пять минут, все собравшиеся сидят, слушают, затем наступает получасовое молчание, в течение которого каждый должен продумать то, что слышал, посмотреть на свою душу и продумать свою греховность. А затем бывает общая исповедь. Мы собираемся на середине храма, я надеваю епитрахиль, перед нами Евангелие, и обыкновенно я читаю Покаянный канон Господу Иисусу Христу. И под влиянием канона произношу вслух собственную исповедь - не о формальностях, а о том, в чем меня попрекает моя совесть и что открывает передо мной читаемый мною канон. Каждая исповедь бывает иная, потому что каждый раз слова этого канона меня обличают по-иному, в другом, и я каюсь перед всеми людьми, называю вещи своим языком, своим названием. Не так, чтобы меня потом ходили и упрекали конкретно в том или другом грехе, а так, чтобы каждый грех был раскрыт перед людьми как мой собственный. И если, произнося исповедь, я не чувствую, что истинно каюсь, я произношу и это в качестве исповеди: “Прости меня, Господи! Вот, я произнес эти слова, но они до моей души не дошли”… Эта исповедь длится обыкновенно минут тридцать-сорок, в зависимости от того, что я могу поисповедовать перед людьми. И одновременно люди исповедуются - молча, а иногда и вслух произнося: “Да, Господи! Прости меня, и я виноват в этом!” Но это является моей личной исповедью. И к сожалению, я настолько греховен и настолько похож на каждого, кто присутствует на этом действии, что мои слова раскрывают перед людьми их собственную греховность.

После этого мы молимся. Мы читаем часть покаянного канона, читаем молитвы перед Святым Причащением (не все, а избранные, которые относятся к тому, о чем я говорил или как исповедовался). Затем все становятся на колени, и я произношу разрешительную молитву всем. Если кто-то считает нужным потом подойти и отдельно сказать о том или другом грехе, он свободно может это сделать. Но я на опыте знаю, что такая общая исповедь учит людей приносить частную исповедь. Многие мне говорили сначала: “Я не знаю, с чем прийти на исповедь. Я знаю, что согрешил против множества заповедей Христовых, сделал очень много дурного, но я не могу это как бы собрать в покаянную исповедь”. А после такой общей исповеди люди приходят и говорят: “Я теперь знаю, я научился, как исповедать собственную душу, опираясь на молитвы Церкви, опираясь на покаянный канон, опираясь на то, как Вы сами исповедовали свою душу и как люди вокруг меня эту же самую исповедь воспринимали и приносили, словно собственную”. Я думаю, что это очень важный

момент: чтобы общая исповедь была уроком того, как исповедоваться лично, а не “вообще”.

Иногда приходят люди и вычитывают длинный список грехов - которые я по списку знаю, потому что у меня есть те же самые книжки, что у них. И я их останавливаю, говорю: “Ты не свои грехи исповедуешь, ты исповедуешь грехи, которые можно найти в номоканоне, в молитвенниках. Мне нужна твоя исповедь, вернее, Христу нужно твое личное покаяние, а не общее трафаретное покаяние. Ты не можешь чувствовать, что осужден Богом на вечную муку, потому что не вычитывал вечерние молитвы или не читал каноны, или не так постился”.

Больше того: иногда бывает, что человек и старается, например, поститься, а потом срывается и чувствует, что осквернил весь свой пост, что ничего не остается от его подвига. А на самом деле Бог совершенно иными глазами на это смотрит. Это я могу вам разъяснить одним примером из собственной жизни. Когда я был врачом, я занимался одной бедной русской семьей. Денег я с них не брал, потому что у них никаких денег не было. Но как-то в конце Великого поста, в течение которого я постился, если можно так сказать, “зверски”, то есть не нарушая никаких уставных правил, они меня пригласили на обед, и оказалось, что они в течение какого-то времени из своего отсутствия денег собирали гроши, чтобы купить маленького цыпленка и меня угостить. Я на этого цыпленка посмотрел и увидел в нем конец моего подвига постного. Конечно, я съел кусок цыпленка, - я не мог их оскорбить отказом; но потом пошел к своему духовному отцу и говорю: “Знаете, отец Афанасий, со мной такое горе случилось! В течение всего поста я, можно сказать, постился в совершенстве, а сейчас, на Страстной седмице, съел кусок курицы”. Отец Афанасий на меня посмотрел и сказал: “Знаешь, если бы Бог на тебя посмотрел и увидел, что у тебя нет никаких грехов, а кусочек курицы может тебя осквернить, Он тебя от этого защитил бы; но Он посмотрел и увидел в тебе столько греховности, что никакая курица тебя осквернить не может”. Я думаю, что многие из нас могут запомнить этот пример для того, чтобы быть честными, правдивыми людьми, а не просто держаться устава. Да, я съел кусочек этой курицы, но вопрос был в том, что я его съел ради того, чтобы не огорчить людей. Я ее съел не как какую-то скверну, а как дар человеческой любви. Есть место в писаниях отца Александра Шмемана, где он говорит: все на свете - не что иное, как Божия любовь; и даже пища, которую мы вкушаем, является Божественной любовью, которая стала съедобной...